Учимся писать одно предложение! Гениальная статья Ф. Гойхмана "
Феликс Гойхман
Фрагменты переписки с Ф.И. Гойхманом. Почитайте, молодые и гордые авторы.
«Писатель и другой писатель»
(отрывок из ненаписанной пьесы)
Автор:
- Вот и готов шедевр, Удачно получилось! И знакомые очень хвалили: и Вовкина жена читала, и Рамиль с работы вчера звонил, хвалил. Это очень ка-ра-шьо! Да я, пожалуй, гений (смотрит на себя в зеркало). Определенно, моя бабушка согрешила с водолазом.
Но все-таки, нужно показать кому-то из больших, из настоящих писателей, чтобы уж наверняка убедиться, какую стоящую вещь создал я! Чтоб никакой Швондер не посмел… А вот, кстати, и они, писатели! Какой удобный случай.
- А!.. здрасте, здрасте, коллеги! Разрешите? Здрасте…Простите…Я тут с Великой Книгой, посмотрите, пожа…Не посмотрите ли? А Вы, уважаемый коллега? Как на ...? Да хоть взгляните, после первой страницы вы и не…Вот же, вот смотрите! Очень актуально, книга, вообще-то первая, но я ее много раз переписывал... Здесь совершенно новый…Да куда же вы все?
- А вот, смотрите, вон там, да не там, правее – вон, за столом сидит сам Феликс Гойхман, чай пьет с плюшками! Может, к нему? Да нет, больно суров. Наверно, мысли великие не дают покоя. Уже понятно, что не в свой калашный ряд я лезу. Да уж...Быстро меня на землю вернули…
Страшно, да уж, была, не была (пока плюшки все не съел, может, хоть плюшкой угостит).
- Здрасте, уважаемый рэбе ..., то есть мистер Феликс, дорогой товарищ. Коллега, я тут…(пауза, потом совсем тихим голосом).
- Феликс Иосифович, не могли бы Вы взглянуть… Вот книжку написал. О детстве, о любви, о нашей молодости. Хотелось задеть читателя, вызвать, так сказать, эмоции… Уж не знаю, удалось ли…Тема конечно, не ахти.
Критик (быстро пролистывает несколько страниц):
- Плохих тем не бывает, так же как не бывает рек, несущих свои воды вперед. Речь о форме Вашей вступительной декларации. Из-за того, что Вы допустили несколько двусмысленных формулировок, двусмысленным кажется и все остальное. Тут тоже действует принцип "домино". Вы же не будете спорить, с тем, что между Вашим замыслом и его конкретной реализацией есть некий зазор. Допустите же, что и у читателя существует зазор между тем, что он читает и тем, что он считает.
Поэтому в подобных декларациях о намерениях не должно быть ни грамма неточности. Мысль должна быть выражена с предельной конкретностью.
А вообще, оставьте текст, я посмотрю. Напишу вам позже. До свидания! (критик кладет недоеденную плюшку в карман и уходит).
Гаснет свет. Через сцену пробегают напольные часы, они освещены лучом света. Это символизирует, что прошло несколько недель.
Автор (сидит за столом, читает письмо). Голос «за кадром» вещает голосом Феликса Гойхмана:
- Какого рода отзыв Вы от меня ждете? Речь, прежде всего, идет не о содержании, а о форме моего отзыва. Но кто посмеет утверждать, что содержание от формы не зависит?. Поэтому я сейчас же поделюсь парой мыслей общего характера по поводу зачина Вашей книги. И в дальнейшем, если Вы не возражаете, свои заметки я буду располагать на виртуальных полях Вашей повести.
Я увидел, что у Вас был корректор, однако редактора явно не было. А жаль. На тридцати страницах, что я уже осилил, поводов того, чтобы об этом пожалеть было предостаточно. Я не редактор, и свою задачу в диалоге с Вами я вижу не в том, чтобы искать у Вас стилистические и смысловые огрехи. О реках несущих свои воды вперед, я уже сказал. Скажу и о том, что слегка пообедать довольно сложно, а так же и о том, что трудно представить, каким образом в голове проносится каша. Уверен, если бы Вы раскошелились в свое время на редактора, мне бы об этом не пришлось бы говорить вообще.
Автор (вскакивает, бросает письмо на пол):
- Редактор, редактор. Корректор, бляха муха. Да знаю сам, что полно ошибок! Ты по сути давай. Уж взялся за гуж, так и не вылезай из кузова. Надо ему написать. Надо...Надо сказать, что это все не важно, а важно понять мне, проймет читателя моя книга или нет? Он же должен сразу это понять! Увидит ли он в ней все те места, которые я так хорошо вижу? Шутка ли, сам Феликс Гойхман читает мою книгу. Напишу-ка я ему письмецо.
садится за стол, хлопает себя по карману, вынимает ручку и склоняется над листом бумаги.
продолжение следует чуть позже, извините...
